 |
Материалы номера № 20 (277), 2017 г.
Александр БАЛТИН  ГАРМОНИЯ ГЕННАДИЯ АЙГИ
Александр Балтин — поэт, прозаик, эссеист. Родился в 1967 году в Москве. Впервые опубликовался как поэт в 1996 году в журнале «Литературное обозрение», как прозаик — в 2007 году в журнале «Florida» (США). Член Союза писателей Москвы, автор 84 книг (включая Собрание сочинений в 5 томах) и свыше 2000 публикаций в более чем 100 изданиях России, Украины, Беларуси, Казахстана, Молдовы, Италии, Польши, Болгарии, Словакии, Чехии, Германии, Израиля, Эстонии, Ирана, Канады, США. Дважды лауреат международного поэтического конкурса «Пушкинская лира» (США). Лауреат золотой медали творческого клуба «EvilArt». Отмечен наградою Санкт-Петербургского общества Мартина Лютера. Награжден юбилейной медалью портала «Парнас». Номинант премии «Паруса мечты» (Хорватия). Государственный стипендиат Союза писателей Москвы. Почетный сотрудник Финансовой Академии при Правительстве РФ. Стихи переведены на итальянский и польский языки. В 2013 году вышла книга «Вокруг Александра Балтина», посвященная творчеству писателя.
1
 Гоголь говорил — русского человека надо уважать уже за намерения; русского поэта стоило бы уважать уже за то, что он дерзнул выйти на это поприще: и вовсе не из-за утраты популярности самой поэзии, а оттого, что она, в сущности, попытка поймать неуловимое, попытка на грани жертвенности. А мастерство ловли человеком солнечного зайчика сачком, увы, не освоено в должной мере. Верлибр — практически не имея читателей, помимо самих пишущих, имеет большое будущее, как свежая кровь, как голос грядущего — пусть туманный пока и услышанный не многими. Но Айги как раз был услышан — и пусть это в большей мере относится к литературным профессионалам и западным славистам — значение его поэзии не тускнеет от этого, как не стал хуже, к примеру, Державин — оттого, что ныне почти обойден читательским интересом. Айги свойственно тонкое касание — почти пианистическое туше — слов, и они отзываются новыми звуками, игрою оттенков, если не смысловыми гроздьями, возникающими благодаря своеобычности сочетаний. «Здесь» — слово само по себе мощное — имеет характер метафизического каталога, проводя читающего по лабиринту современности… О, это вечное «здесь и сейчас», вечная текучесть всегда длящегося настоящего: скажи «сейчас», и ты уже в будущем… Но если посчитать за сейчас оборот, совершаемый кровью, то оборот поэтической метафоры выводит здесь в коридор вечности, ибо:
словно чащи в лесу облюбована нами
суть тайников
берегущих людей
Отказ от пунктуации в недрах поэтического высказыванья во многом санкционирован самой действительностью с ее слишком мчащимся, захлебывающим ритмом…
Если бы некогда Маяковский, Пастернак, Цветаева не начали эксперименты с рифмой, то, вероятно, вся сегодняшняя поэзия писалась бы верлибром, так как изношенность классических рифм к началу XX века была весьма сильна; тем не менее, именно верлибр, живущий своеобычностью дыхания, прозрачной легкостью строфики предлагает нам новые оптические и акустические возможности; и дело Г. Айги тут — одно из первых и значительнейших.
когда не снега и не рельсы, а музыка
будет мерить пространство
между нашими
могилами.
Да будет музыка — она одна, совершенная и возвышенная, должна наполнять пространство, поднимая души людей к свету неизреченному, вытаскивая их из ям, где оказались, суетность приняв за подлинность; — ибо видит Бог: «есть музыка над нами»…
2
Он — выпускающий на волю птиц
Мечты и мысли, образов и звука
Верлибрами, лишенными границ
Сует земных, когда юдоль — как мука,
Легко касающийся слов Айги
По-новому их сущность представляет.
Попытка зафиксировать круги
От камня по воде порой бывает
Успешною, поскольку мастерство
Поэта алхимического свойства.
Фальшиво прагматизма торжество,
И от него едва ли жизни польза.
Естественна поэзия: она
Есть атрибут нам даденного мира –
Идет от прометеева огня,
Орфея вечно золотится лира.
Таинственны огни Айги — они
Мерцают, призывая к постиженью
Того, что наколдуют дальше дни,
Не склонные — как жалко! — к вдохновенью.
|  |
