В этот год я полюбила зиму,
Белый плед и сказки декабря.
Мост под снегом кошкой выгнул спину.
Я шагаю по зиме, скользя.

И как будто в старой, доброй сказке
Прозвучит вопрос: "Тепло ль тебе?".
А зима везет свои салазки
И колдует в белоснежной мгле.

"Хватит мерзнуть и дрожать, теплее
Одевайся!", – мне кричат друзья.
И летят снежинки по аллее
В белых переулках декабря.

Говорила тебе: "Ну не пей ты из треснувшей чашки",
Ведь плохие приметы заставят пойти все вверх дном.
Жизнь устало шагала, как старая лошадь в упряжке.
Покосился, осел деревянный и ветхий наш дом.

Жизнь печально спускалась на дно твоей треснувшей
                                                                                       чашки,
А последние годы прошли второпях, кувырком.
Ты ушла на закате, в ночнушке, со старой дворняжкой.
Мягкой поступью шла ты по снегу одна босиком.

Первое слово в письме – "Прости" –
Мир пошатнулся.
Я прожигала его глазами.

Время насвистывало в висках.
Я крикнула: "Не свисти!"
Как будто кто-то играл нами.

Звенит тишина, и чувств больше нет —
Время вздрогнуло и застыло.
"Привет", "прощай", "привет"...
Неужели все это было?

В сердце моем пустота —
Слышно, как ныряют дельфины.
"Здесь вечная мерзлота!
Откуда в твоем сердце льдины?"

Отвечаю дельфинам:
"Родные, простите,
Я отогрею сердце от инея,
Как в детстве, в автобусе у окошка,
Растоплю дыханием холод.
Дельфины, прошу, потерпите немножко,
Живите, прошу вас,
Живите!"

Ночь. Фонарь моргает глазом,
Семафоря в вышину:

— Месяц, выпьем кружку разом?!
А потом еще одну.

Месяц выслушал светило,
Окна облаком прикрыв.
Засияло, заискрило —
Месяц спрыгнул под обрыв.

То ли правда, то ли небыль:
Месяц в хмеле лезет вброд,
А фонарь полез на небо —
Так и жили целый год.

Ты вся во льдах, повсюду сосны.
Какая дивная зима!
Ночь над Онегой. Тихо. Звездно.
Барашков снежных бахрома.

Как свадебно-бела Онега.
Впитать в себя бы эту даль.
Здесь все из солнца, все из снега!
Онега — северный хрусталь!