 |
Материалы номера № 03 (399), 2022 г.
ЛЮБОВЬ БЕРЁЗКИНА
 Любовь Берёзкина — поэт, музыкант. Родилась в Ленинграде. Живет в городе Мендиг (ФРГ). Член Союза писателей ХХI века. Любовь Берёзкина публиковалась в журналах, газетах и сборниках, в том числе: литературный журнал «Викинг — литературный Новгород», «Невский альманах», альманах «Откровение» (Ивановский отдел СПР), сборники под редакцией В. Ф. Чернова «Здравствуй, муза» и «Свет зари», а также сборники издательства «Нордост» (СПб) «И звезда с звездою говорит» и «Русь, взмахни крылами», «Антология русскоязычных поэтов — 2000» (Мюнхен), антология «Прощание с Вавилоном. Поэты русского зарубежья» (2014), альманах «Третий этаж» (Берлин, 2018), «Берега. Берлин», «Крещатик», «Русский глобус», «Твоя глава», «Семь искусств», «Ренессанс» (Киев), «Парус», «Зинзивер», «Поэтоград», «Сетевая словесность». Авторская книга «Раскрыть стихотворение и взять… » (изд. «Стеклограф», М., 2020). Лауреат международного фестиваля «О России с любовью», Прага, 2021, фестиваля «Звезда Рождества‑2016» (Запорожье), фестиваля «ЛитКузница‑2021» в номинации «Иностранная поэзия», межрегионального конкурса «Яблочный Спас» им. Е. П. Гусева, 2021, финалистка международного конкурса им. И. Н. Григорьева, 2014, дипломант фестиваля «Звезда Рождества‑2014», конкурса «Есть только музыка одна» памяти Дм. Симонова, 2021, шорт-листер «Хижицы‑2020».
ВНЕ ВРЕМЕНИ
* * *
В том Петрограде, где мы родились:
Не знаю, ты где, я — в роддоме Отто,
Гранитною казалась даже высь,
Когда втекала в Нарвские ворота.
Все улицы пересекались там.
И прадед мой, отчаянный служака,
Палил из револьвера просто так,
Пил горькую, во тьму глядел и плакал.
А я не понимала потолки,
Где свет горел дореволюционный —
Четыре метра до моей руки,
Вне времени, вне места, вне закона.
Судьба неслась куда-то напролом,
Не успевая оглянуться дико.
В том Петрограде гулком и живом
Твой Петербург теперь звенел и тикал.
А мой — ушел. Как прадед, поутру,
И тапок слез с огромной синей пятки,
И тень качалась на сквозном ветру,
На табурет наталкиваясь шаткий.
Там пыль плыла, колючая до слез,
Когда тоска взяла меня за плечи.
О, если б знать, что все вокруг сбылось,
И лишь тебя я никогда не встречу;
Что так же будет дуть из-за угла,
И ты пройдешь чужой и незнакомый.
А знала бы, неужто б я смогла
Жить по-другому?
* * *
Мне часто снится твой табачный ад
И комната одна большая наша,
Где листья за окном на свет летят,
Как бабочки, и крылышками машут.
Исходит жар от новых батарей,
И за стеной как минимум в полметра
Мы щуримся в удушливой норе
На тишину, растерзанную ветром.
И ты кричишь, что «здесь тебе не рай»,
А я шепчу: «пошел» и «ненавижу».
И хочется бессмысленно страдать
Под наготой доступной и бесстыжей,
Однажды все тобою оправдав;
И в густоте не различая пота,
В тебя уткнуться раз и навсегда,
Как в теплые ладони небосвода.
* * *
...где-то рядом, за спиной,
тот снег и тишина.
С. Пагын
В том городе, где жить полезно,
Где мгла сменяется одна,
Заходят в дом звезда и бездна,
Заходят снег и тишина.
Переминаются в прихожей,
С пальто отряхивают свет,
Их взгляд лучист и бестревожен,
Их взгляда будто бы и нет.
Нет вечера, огня в печурке
И дней, ушедших по дрова.
В незатухающем окурке
Дымят напрасные слова.
И над закрытой горловиной
Зияет бездна вместо глаз,
Но тишина помажет глиной —
Глазам привычный вид придаст.
Он встанет, выйдет на затяжку,
На звезды цыкнет без обид
И расстегнется нараспашку,
В поля метелью улетит.
Он не вернется. Даром счастье
Наворожат ему года.
Внутри прозрачного запястья
Дрожит влюбленная звезда.
* * *
Зарядили дожди, и надолго.
Небеса, словно глаз мертвеца,
И прозрачною ниточкой тонкой
Свет стекает с большого лица.
По-над светлым леском, если светом
Эту морось печальную счесть,
Небольшое движение ветра
Переходит в протяжную песнь.
И деревья бредут, скособочась,
Вдоль разливистой черной реки,
Словно тянут холодные ночи
За собой в горизонт бурлаки.
* * *
Что мы увидели, что мы нашли,
Край обживая зимы и земли?
Медленный снег на дорогу
Молча ложится в безгласной ночи,
Ветка сухая о ветку стучит,
Боль притулилась к порогу.
Если печаль ослабляет кольцо,
Снег приближает большое лицо,
Белое шепчет заклятье,
Или с глазами, лишенными век,
К нам наклоняется, как человек,
Из неприступного глядя.
* * *
Надломит ветку, прошепнет овсом,
Дохнет вдали затерянным и древним,
И воздуха прозрачное лицо
Приблизится вплотную сквозь деревья.
И в этой встрече здесь, наедине,
Где умерли слова — как ты доверчив! —
В единственной, как совесть, тишине
Останется твой оттиск человечий.
* * *
И тьма переходит в заезженный звукоряд.
Весна — это жизнь после смерти,
когда пробуждаешься от хронического января
в травяные азы, шелестящие буки и веди.
...Костяшки ветвей постукивают по стене.
Сырые ветра исчисляют холодный прибыток.
Здесь полагается слушать и костенеть
около форточки чуть приоткрытой,
шепотом, посвистом становясь
редкого снега, привитающей птицы.
Глубоко вздыхает живая вязь,
чтобы осуществиться,
заснеженные открыть глаза.
Или горько так от морозного дыха?
Пой наши песни, лей бальзам,
одушевляйся тихо.
|  |
