Материалы номера № 23 (38), 2012 г.

Разговариваю сам с собой. Не вслух, конечно. Про себя. Так, чтобы никто не заподозрил, что разговариваю сам с собой. Иногда увлекаюсь и губы начинают шевелиться. Мелко-мелко. Пренеприятнейшее зрелище. Беспокоюсь за окружающих, поэтому приходится периодически ощупывать свой рот, проверять: не шевелятся ли мои губы? Но это ужасно, когда человек лезет себе в рот. Не эстетично. О гигиене говорить не приходится. Давеча захожу в метро и чувствую: началось. Губы зашевелились. Сначала, как обычно, мелко-мелко, потом резко рванули в одну сторону, в другую. Лицо перекосилось. Затряслось. Я схватился обеими руками за него, сдавил, что есть мочи и огляделся по сторонам. Смотрю, все стоят, держат свои рты и виновато оглядываются. От сердца отлегло. Не я один такой «какой-то не такой». Все такие «какие-то не такие». Вдруг замечаю, мимо толпы людей держащих свои рты, мимо меня, в том числе, шурует высокий угловатый блондин с хорошо подстриженной рыжей бородой. Идет себе спокойно и шевелит губами, и дела ему нет до того, шевелятся они или нет. «Вот это самообладание, — пронеслось в моей голове, — поэт, наверное!» Да, это был он — Борис Панкин. Автор сборника стихотворений «Новый Раскольников» (изд-во «Простобук», 2011 г.). Я окликнул его. У нас была намечена встреча. Борис помогал мне в одном щекотливом деле личного характера, а я вместо того, чтобы внятно отблагодарить, выклянчил книжку с дарственной надписью. Из серии: «Помоги человеку, и он у тебя денег за это попросит». Но книга у меня. И что еще нужно для счастья? Умение ждать второй книги, третьей, четвертой… Ну, может быть, еще вера в то, что они будут.

«Новый Раскольников» — безотчетная книга. Вернее, книга, не претендующая на статус, как это ныне принято у многих авторов, отчета о проделанной работе за определенный промежуток времени: год, два, три. Мол, за энное количество дней я подумал три стиха о смысле жизни, пару о жене, пяток о любовнице, с пару десятков — о друзьях, водке и чуть меньше пятидесяти текстов я ни о чем не думал, но просто писал в столбик, что получалось у меня довольно-таки сносно, поэтому нате вам, читайте. Здесь что-то другое. Книга, ни на что не претендующая, ни к чему не обязывающая, но за счет этого на многое претендующая и ко всему обязывающая. Вселенная, философия и (пусть очень глупое слово, но все-таки) позиция. Остается загадкой: почему о ней до сих пор толком ничего не написано, ничего не сказано? Короткие эсемесочные ЖЖ-благодарности от молочных поклонниц и брутальных поклонников Бориса в расчет не беру.

«Новый Раскольников» — объективный взгляд на те вещи, которые принято рассматривать с точки зрения частного мнения (т. н. ИМХО), обремененного положением в социуме, не бог весть какими законами морали и нравственности. То есть, мир без примесей. Такой, каков он есть на самом деле, со всеми своими достоинствами и недостатками, без преуменьшения и преувеличения оных. Будто слепок с натуры. Но под этим слепком даже подпись автора кажется неуместной, потому что вышло как есть, одно неотличимо от другого. Безукоризненная копия. Можно спорить, ругаться, говорить иное, смотреть сквозь еле приоткрытые глаза, через разные формы очков, цветные линзы, стекляшки, лупы. Но мы будем спорить, говорить, ругаться, смотреть каждый по-своему о том и на то, что есть в действительности. А в действительности — книга «Новый Раскольников». И ничего кроме этой книги. Все остальное — то, что мы хотим видеть и то, что не имеет ничего общего с реальностью. А реальность, опять же, — это книга «Новый Раскольников».

«Новый Раскольников» один. Всегда один, даже в тот момент, когда находится в центре внимания. Но он не над и не под обществом. Он и есть общество. Коллективное бессознательное, если хотите. «Новый Раскольников» улыбается и становится страшно, плачет — смешно, пугает — обидно. От него могут прятать детей, но ему доверят самое дорогое. Грубость через нежность. Нежность через грубость. Цинизм в мальчишеской непосредственности и бережном отношении не только к самому себе, но и к окружающим. Он противоречив ровно настолько, насколько бескомпромиссен и прямолинеен.

«Новый Раскольников» — человек, который никогда не станет врать. Даже за большие деньги. За большие — не станет, но за очень большие — легко. Потом, на эти очень большие деньги построит себе монастырь и запрется там до конца дней своих отмаливать сей грех. «Новый Раскольников» не будет бегать с топором за старушкой-процентщицей. Он не способен на убийство даже за очень большие деньги, хотя за очень-очень большие — убьет, не задумываясь. Потом построит себе тюрьму, сядет в нее и будет сидеть, при этом, люди, охраняющие его, будут содержаться им самим по самому высокому разряду. Изначальная готовность к преступлению с последующим наказанием. Без рефлексии на тему: «чмо я последнее или право имею». Имею и все дела. Единственная проблема: никто не предлагает денег. Ни больших, ни очень больших, ни очень-очень больших. А маленькие — душу не греют. Совсем-совсем.

«Новый Раскольников» — это новый Раскольников. Уже не тот, что был известен со школьной скамьи, изучен вдоль и поперек, расчленен и разложен по полочкам подсознания. Он вырос. Поумнел. Приумножился. Гипертрофированная достоевщина? Да-да, она самая.