Изомузей российского художника Константина Васильева, который жил в поселке Васильево Республики Татарстан, теперь размещается в центре города Казани.
Константин Васильев — художник, ищущий адекватного выражения своего неповторимого, индивидуального видения реальности. Художник-философ, художник-мифолог, художник-символист. Он прошел через романтизм и авангард (абстракционизм и сюрреализм) к символизму, названному им «символическим реализмом». В этом смысле наиболее характерным для его творчества является цикл эпических мифологических картин. Это и древняя германская (а также готическая) мифология, и былинная русская мифология, и портретная (славянская) мифология, и отечественная мифология не очень далекого прошлого. Эти мифологические грани у него перетекающие, точнее — просвечивающие друг через друга: так, в русской былинной мифологии есть что-то готическое.
Хочу сказать о некоторых эмоционально-художественных особенностях картин Васильева.
Почти все работы эпического мифологического цикла зОревые*** — мерцающие холодным стальным блеском утренних и вечерних зорь («Рождение Дуная», «Гибель викинга», «Отечество»). Такое впечатление, что не бывает солнечного дня, есть полусветовое утро или вечер, переходящий в ночь, в котором все предметы блещут отраженным от облаков и земли светом. (А ведь это благотворное время суток для творчества, для размышлений.) В эту обстановку световой рефлексии погружены символические образы — персонажи картин: и боги, и воины, и девы («Вотан», «Свентовит», «Прощание славянки», «Свияга», «Жница»).
Его герои всегда неподвижны, но их нельзя назвать статичными, они замершие в вечности, они длятся в вечности. Как правило, их титанические фигуры уходят в небо: проекция снизу вверх («Илья Муромец», «Вольга и Микула», «Распятие Христа», «Маршал Жуков»). И этот сине-стальной, голубоватый тон картин — почти всегда (в эпическом мифологическом цикле) — подчеркивает вечность происходящего.
У Константина Васильева преобладающий цвет — СТАЛЬНОЙ. Сине-стальной, черно-стальной, коричневато-стальной, голубовато-стальной.
Другая черта его картин, как мне кажется, связанная с первой — зимность пейзажа, обстановки. Иногда это снежный заоблачный саван для погибшего героя — мертвенно-снежный («Гибель викинга»); порой это ясно очерченный контур инея на деревьях, ветвях, волосах в неярком свете («Северный орел») или поблескивающий рисунок сиреневато-белесой радуги наледи на стеклах («Ожидание»), и опять же со стальным отблеском.
И эти огромные голубые глаза с застывшим в бесконечности взглядом! («У колодца», «Северный орел», «Ожидание», «Гадание»). Это северное сияние России!
В этом зрительном холодном поле вдруг всполох красного или мерцание желто-оранжевого теплого огня свечи, высвечивающего лик («Ожидание», «Портрет Достоевского», «Человек с филином»). Теплое дыхание, проявление глубинной одухотворенности (спрятанной от постороннего глаза).
В морозной стылой ясности резкого контраста легче думается о прошлом и будущем. В стальном морозном холоде яснее работает мысль.
Любовь Константина Васильева к музыке (особое отношение к Вагнеру): портреты музыкантов — от Баха и Бетховена до Скрябина и Шостаковича. Цвет и звук — синестезия.
Но это уже другой цикл его работ…
Об этом еще кто-то расскажет.
