Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 2, 2010 г.



Ольга ДЕНИСОВА



ДВЕРЬ В СТАРЫЙ ДОМ
 
 
* * *

Проливной июньский дождь
и листва умытая.
Ты чего от ночи ждешь,
память неубитая?
То ль грозы неясный гул,
то ль дождя шуршание...
Посмотри, как день уснул –
сном очарования.
Разбудил твою вину
каплями озяблыми
тот, прибившийся к окну,
лист дикарки-яблони.
И опять тебя, как встарь,
тронет жест просителя.
И работает фонарь
сцены оформителем.
И уже летит душа
обреченным поездом.
А навстречу ей спешат
сожаленья поздние.
Память мечется в окне,
брошенным поклонником,
и колотит дождь по ней,
как по подоконнику.



* * *

Памяти А. Вознесенского

Поэты уходят, как бренные люди,
уже не за славой.
За той переправой
их ждут уже кони
и прядут ушами.
Но дремлет возница, укутанный шалью.
Не будет погони.
Уходят...
Не будет...
Подальше, подальше от этого бала,
по тайным тропинкам,
где нету вокзала,
причала,
иль взлетной блестящей дорожки.
Во рту ни росинки,
в котомке ни крошки.
Уходят взаправду,
не понарошку.
А их половинки –
огни-невидимки –
им путь освещают
и нам возвращают
лишь отблески света.
А спелого лета
на миг нас согреет настоянный запах
на почках сосновых, еловых.
На лапах
барсучьих, енотовых, мягких и страшных
придет не с бурлящею чашею бражной,
не с бряцаньем брашным,
последнего отзвука слабая нота...
Уже неземная,
не наша
работа.
В ней нет ни поклона, ни стона, ни звона.
В ней нет ни привета,
ни тени, ни цвета.
Ну как нам постичь его, звук удаленный,
как кофр зачехленный,
как нерв оголенный?
И что нам осталось теперь на земли?
Ящик с аккордеона?
А музыку...
унесли.



* * *

Клубника, черешня и абрикосы на рынке.
Веснушки, полоски незагоревшего тела.
Майки, ветровки, кардиганы и топики.
Пионы, сирень, ландыши, ирисы.
Белые ночи, долгожданные каникулы.
Соловьи, комары, «шведы», подлещики.
Полноводные, по-библейски бесконечные дожди.
Истерически комплексующее солнце
С престарелым месяцем на небе одновременно.
День, не успевающий превратиться в ночь.
Ночь, бледная от постоянного невысыпания.
Напряженное ожидание чего-то хорошего,
что, кажется, вот-вот наступит, ан нет...
Ужасающая скорость, с которой улетают дни...
Июнь в северном городе,
похожем на сон великого человека.



ЛЕТО

Как много в жизни было Лет!
Июнь, июль иль август жаркий,
И к дню рождения подарки,
И с дачи пестренький букет.

Как много в жизни было Лет!
Не зим, не весн, а тех мгновений,
Что нам давались в утешенье
За месяцы тревог и бед.

Пейзаж, как символ этих дней,
Живущий у судьбы в подкорке,
С рекой, бегущей под пригорком
С понтонным мостиком над ней.

Вновь нет житья от комаров.
И точки красные на теле
От вымахавшей за неделю
Крапивы в буйстве лопухов.

Мы вновь калитку отворим,
И не предстанет, а нахлынет:
Колодец ветхий и за ним
Кусты безудержной малины.

Ты дверь откроешь в старый дом –
И все вернется!
Вновь вернется!
Я наклонюсь за огурцом,

А толстый шмель мне в руку ткнется.
Какое счастье – снова гром!
Какое счастье – дождь желанный!
На табуретке три стакана,

И значит, мы опять втроем.
…Все оборвалось как-то вдруг,
Как принято на этом свете.
Купалась, словно в счастье, в лете,
И вот меня сковал недуг.

Ну, что ж, умела нагрешить –
Так и сумей держать ответы!
И высший суд –
  помилуй! –
      Лета! –
Решил в тот год меня лишить!

От боли я боялась спать,
И, как Аксинья с коромыслом,
Не только в переносном смысле
Не смела головы поднять.

И вот лежу, таблетки ем.
И ясно все, как на картине.
На тети Машиной перине
Я вдруг пойму:
за что, зачем.

Пойму, как много было Лет,
И то, что я еще в дороге!
И поклонюсь за опыт строгий,
За просиявший этот свет.

Не наказанье за грехи! –
Такая у Него работа…
Спустя 15 лет – «всего-то!» –
Я
     снова
          сочиню
     стихи!



ФЕОДОСИЯ

Лимоновой полыни запах
И новых масляных картин,
Где генуэзцы в пышных шляпах
У скал в поселке Карантин,
Где цвет волны зелено-четкий
Без примеси цветов других,
Где можжевеловые четки
И жемчуг из глубин морских.
Где столик слева от порога
И колченогий табурет.
На пляж тенистая дорога.
Резной ореховый буфет.
В саду навес, под ним лежанка.
О, как же веселит легко
Феодосийская Тамянка
В рюмашках стиля рококо!



* * *

Стрижи улетели. И в небе свинцовом,
Где тени от туч – словно рвы обороны,
Облиты обветренным солнцем пунцовым, –
Как символ заката, летают вороны.

Ну что же! Теперь им соперников нету.
И, с маху вписав себя в племя отважных,
То каркают вслед уходящему лету,
То машут крылами
                             нестройно и важно.

Опять нам на осень настраивать души!
И плачет наш садик росою утраты,
Где грустно желтеют поспевшие груши
И весь в паутине крыжовник помятый.



В ХРАМЕ

В рассветном, летнем храме гулко.
В нем служб
                   грядет еще черед.
По тихим, сонным переулкам
Еще течет сюда народ.

Еще две-три мерцают свечки
Вдали, у праздничных икон.
И редкий говор человечий
Еще похож на тихий стон.

И, к вечной тайне приобщенный,
Какой-то детский голосок
В мольбе коленопреклоненной
Так внятен, истов и высок!

Тень по витражному оконцу
Скользнет,
             и вот он – первый глас!
И свет родившегося солнца
Вдруг брызнет с купола на нас.

Здесь нет уже сейчас нас – прежних.
Ты в небо, общий вопль, лети:
«Помилуй, Господи, нас, грешных,
И все грехи нам отпусти!»



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru