Главная
Издатель
Редакционный совет
Общественный совет
Редакция
О газете
Новости
О нас пишут
Свежий номер
Материалы номера
Архив номеров
Авторы
Лауреаты
Портреты поэтов
TV "Поэтоград"
Книжная серия
Гостевая книга
Контакты
Магазин

Материалы номера № 3, 2010 г.



Антология поэзии и прозы МАГИ
2010: МАГИческое СЛОВО:
Антология – Санкт-Петербург.

Торгово-Издательский Дом «Ретро», 2010


Пролистывая книгу, со вступительных слов понимаешь, что руководители проекта Светлана Дион и Елена Ерофеева-Литвинская задались благородной целью. В подробной аннотации читаем, что цель – «охватить пестрое, поэтическое и прозаическое поле русскоязычных литераторов разных стран, чьи произведения представляют художественно-историческую и духовную ценность для современного мира». Но стоит заметить, что тут есть огромный риск поддаться субъективизму.

Второй риск – не выбить десятку – то есть сказать и не сделать – когда цель, этот парящий замысел, остается в названии недешевой глянцевой обложки. Ведь, чтобы, «как в капле воды», отразить действительность «русскоязычной литературы рубежа тысячелетий», необходимо напечатать, как минимум, несколько томов.

Рассмотрим творчество некоторых авторов.

У Дмитрия Голянского, стихи очень классические по сегодняшним меркам. Конструкция легкая, без разломов, игры со словами – всего, что называешь попытками самовыражения через форму стиха.

Ее неловкие движения
Оставили печать.
Одно лицо без выражения,
Привыкшее молчать.

Под потолком густыми змейками
Играет звонкий дым.
Душа заставлена скамейками,
А мы на них сидим.

Полные очарования поэзии 20-30-х и религиозной чуткости к «движениям души», эти стихи ведут читателя в мир «звонящих колоколов» и «глаз, исполненных тоски». В мир, где живая плоть неподвижна. Где свободный дух «веет, где хочет», как было сказано античными мудрецами. Оттого не веришь, что это «сыны земли, с небесными очами», как из стихотворения «Звонари», бьют в колокола. Бьют не они – звон идет изнутри. В каждом человеке свой призывающий дух, когда человек – храм. Таким образом, Дмитрию Голянскому удается подчеркнуть одну из истин, знакомых христианину.

Холодной мглой окутан двор пустынный,
Свет фонарей проглядывает в ночь.
Слепой туман дождливой паутиной
Опутал дни, умчавшиеся прочь.

Местами творчество Голянского хотелось бы назвать волошинским переплетением себя в книгу. Пусть не совсем справедливо. Нельзя же клеймить поэзию разных авторов по одному схожему ощущению, переживаемому от нее?! По близким каждому поэту, хотя и лишенным богатой цветовой гаммы в случае с Голянским, минутным картинкам природы. По душе русского человека, переполненной самою собой. Противоречащей, страстной, в непонятной жажде… Стихи Голянского порой затягивают плавными переходами одного в другое, но, случается, от них резко отворачиваешься.

Я бы хотел писать стихи
как мой лучший друг Юра Милорава
Нарушать синтаксис
Сдвигать смыслы
Заставлять слово звучать по-новому

Но я так не умею

Мне остается писать так как умею я сам

Эти стихи – стихи поэта Евгения Степанова. Не всегда блещущие концовкой, часто не попадающие в цель пулеметными очередями, чьи образы остры в углах и леденят стальным корпусом. Такую поэзию ценишь за моменты, после которых, ничего не щадя, остаются дымящие воронки. За внезапный ожог на холодном месте:

Жизнь длится во время твоего телефонного звонка.
Три минуты в день.

Кажется, слабые концовки, в которых, либо прописаны законы жизни, что у всех на слуху, либо герой наполняется самоиронией, мастерятся намеренно. Это целенаправленное урезание смыслов, прямота и деланная безыскусность стоят на уровне оригинального художественного приема. Стихи наполняются оптимизмом, «всему-улыбкой», пришедшими непонятно откуда. Но, думаю, с ясной целью скрыть глубокое переживание автора. Я бы назвал это своеобразным самолечением. Когда поэту до отчаяния нужно преодолеть в себе тяжесть того, что он сам на себя навесил. Когда тушение пожара видится не в приезде пожарной команды. Не в огнетушителе. В истеричной пляске вокруг горящего дома, будто в ритуалах язычника. И тогда грусть преобразуется в радость избиения самого себя, молчание заканчивается самообличением, как в «Театре Петрушки»:

Плачут мои нерожденные дети
Девочки сын даниил

Совесть зубастая рыба пиранья
Гложет меня как быка
Нет не кончается ночь покаянья
Длинная точно река

Универсальные стихи Игоря Лукшта просто напрашиваются на то, чтобы их читали вслух. Образы пенятся, вступая в реакцию… остаются в зрительных центрах и легко «проживаются» заново. При выстраивании картинки, автору удается рисовать, начиная как бы с уголков холста, и медленно к центру. С нескольких позиций одновременно.

В виолончельных жалобах пчелы
на сквозняке покачивалась шляпа,
в луче, светло целующем стекло,
крыло соломки блеклое цвело
узором золотистых крупных крапин…

Эти стихи универсальны. Потому, что каждый найдет в них заметное для себя отличие. Отличие от многих других стихов, которыми только перенасыщаешься. Кому-то приглянется образность. Живая в простоте и сложности. Горячая, будто испеченная прямо при тебе. Запоминающаяся отдельными строчками. Кто-то остановит себя, пытаясь объяснить кажущуюся сверхъестественной звукопись. Не понимая, что так тянет его учить наизусть и бубнить в прихожей, в пустой комнате, за столом. Другие полюбят за смелое переделывание слов под себя, за легкую до провинциализма манипуляцию «новыми» словами:

Руки не затворю
и перьев не сгребу в горсти,
голуба крылая, свисти себе, свисти
и прочь под куполы лесов
легчайшим сном, треща крылом,
лети!

Стихи, понравившиеся в антологии меньше (или не понравившиеся вовсе!), не вижу смысла разбирать досконально.

В антологии «МАГИ» читаешь не только стихи. Опыты ритмической прозы Михаила Вершвовского. Также прозу Сергея Арно, с проскальзывающей стилистикой швейцарца Роберта Вальзера. В коротеньком «Милосердии» ужасающую, то ли черным юмором, то ли воспоминаниями детства, становящимися пошлой метафорой. Из женской прозы ценнее покажется критика и статьи на культурологические темы, но не рассказы или отрывки из романов. Критика Надежды Брагинской с ревнивой привязанностью к Пушкину, к примеру. Или вполне готовый материал для журнала «Вокруг Света» о городе Мадриде Ирины Комаровой. В остальном это либо фантастика, сквозь которую скучно просвечивают реальные бытовые сценки, как у Натальи Никифоровой в «Двух галактиках», либо сплошное «астральное поле» Александры Крючковой. Правда, встречаешь и попытки философии, обнажение женских комплексов, цепляющее, если не художественностью, то «натуральным соком».

Игорь ДУДКИН



Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru